Чему быть, чего не миновать
Коллаж, стэндап, концерт, калейдоскоп, капустник – все определения подходят для панорамы скетчей, миниатюр, интимных монологов, придуманных режиссёром и актёрами на тему, заявленную в названии. Будущее – то, про что фантазировали и будут фантазировать всегда, как бы настоящее ни пыталось его отменить.
«Пусть будет, как будет, уж как-нибудь, да будет, ведь никогда так не было, чтобы никак не было».
Утешительная поговорка бравого солдата Швейка – сам всегда вспоминаю в психотерапевтических целях, и для эпиграфа к заметке о «Будущем» подходит идеально. У новой работы Юрия Муравицкого неожиданно – учитывая, что грядущее из века в век привычно видится апокалиптическим – позитивное настроение. Не навязанное извне, возникающее из азартного актёрского желания хохмить, а не истерить, безопасного юмора и общей атмосферы этакого товарищеского кабаре. Художник Екатерина Щеглова построила игровой бокс со стенами из торжественных занавесов и красным бархатом пола. Саундтреком – весёлый (но с вкраплениями тревожного гудения дронов) синти-поп Ярослава Борисова (на песне «Луна в иллюминаторе» пожалел, что нельзя скачать саундтрек и погонять потом на репите). Кабаретную ауру усиливают лампочки, из которых складывается заветное слово-название. Такой стиль любили в берлинском «Фольксбюне» времён Франка Касторфа – и это стиль, к которому Муравицкий точно благоволит (вспомним хотя бы его «Вишнёвый сад» на Таганке).
«Будущее» – пока уникальная коллаборация модной столичной институции – Дома культуры ГЭС-2 – и воронежского Никитинского театра (не буду лишний раз говорить, какой это замечательный театр, всё уже сказано в текстах, вот хотя бы про «Двенадцатую ночь», первую работу Муравицкого в Никитинском). Премьера прошла в Москве, после чего спектакль переехал на постоянное место жительства в Воронеж (второй сет московских спектаклей запланирован, если что, на осень). Это, конечно, красивый вклад в децентрализацию искусства, но я сейчас о другом – о возможной разнице в восприятии мозаичного и рождённого из импровизаций спектакля. Я видел «Будущее» в актовом зале ГЭС, где пара сотен зрителей размещается в относительно размашистом амфитеатре и смотрит несколько свысока. В Воронеже другое пространство – камернее, без такой масштабной дистанции между залом и сценой; предполагаю, что там спектакль прозвучит доверительнее.
Близость исполнителей, действующих лиц и зрителей – в основе «Будущего»;
личные рассказы актёров о страхах и надеждах прошивают всё действие, перемежаясь с комико-фантастическими сценками, в которых наши воображаемые потомки встречают цифровой Новый год, планируют деторождение, налаживают контакт с инопланетянами. Ну а в моей любимой миниатюре бесподобный Андрей Клочков напрямую ломает четвёртую стену и приглашает добровольца прокатиться на машине времени.
Про страхи здесь немало;
первой озвучивает свой Марина Демьяненко – и я под ним тоже подпишусь. Главное, что тревожит в будущем – разногласия с собственным телом, многие функции которого начнут тебя подводить. Проговорить страх и разделить его со всеми – путь не то, чтобы совсем избавиться от него, но смягчить, приглушить, усмирить (хех, «Наедине со всеми» называлась хитовая советская пьеса Гельмана – получается, в названии был сформулирован принцип терапии). Клочков боится того, что будущее будет похожим на настоящее – и это, как и сбои в работе организма, тоже, увы, неизбежная правда.
Не все страхи такие же конкретные и понятные, не все миниатюры одинаково легки.
Тут подходящий момент для того, чтобы ввернуть в текст толику «жёсткой критики»:
Муравицкий не стал приглашать на спектакль драматурга, и зря, он бы не помешал, проредил этюды, сделал «Будущее» стройнее. От пары-тройки банальностей можно было бы отказаться; иные классно придуманные эпизоды – например, конференция алиенов, зачитывающих реальные отзывы на «Двенадцатую ночь» – явно просят редакторских ножниц: хронометраж в без малого два часа для парада скетчей длинноват.
Но это критика частностей; в целом сама структура «Будущего» замечательна и оптимистична: потому что вольна, разомкнута, пластична – как хореография Никиты Чумакова.
Это подвижное, открытое будущее;
пусть будет.
